пяти, с раскосыми карими глазами и впалыми щеками. Она лежала на боку на бетонном полу на тоненьком резиновом матрасе, укрывшись двумя шерстяными серыми тюремными одеялами, и постоянно дрожала. Иногда она действительно внезапно закрывала глаза и, казалось, теряла сознание.

– Анжелика, тебе плохо? – обеспокоившись слабым голосом девушки, спросила я.

– Я диабетик, Мария, мне нужен инсулин, а еще я на шестом месяце, – сказала она и закрыла глаза.

– Анжелика? – тихо окликнула ее я. От звука моего голоса она снова пришла в себя. – Долго ты здесь?

– Пятый день, – едва прошептала она. – Мне нужен инсулин. Я-то ладно, но я очень боюсь потерять малыша.

Я спустилась с лавки и села перед девушкой на колени на холодный пол. От нее ужасно пахло, душа в камере не было, а заключенным разрешали мыться не чаще раза в неделю. Это была камера ожидания, куда помещали, пока в основном отделении не появятся свободные нары.

– Вот возьми, – протянула я ей свой сэндвич из белого хлеба, замотанный в пластиковую упаковку.

– А ты? – тихо сказала она.

– Я не могу больше жрать эти сэндвичи, – соврала я. Есть хотелось невероятно, но любой на моем месте поступил бы так же.

– А, ну только если ты не хочешь, – она высунула худую длинную руку из-под одеяла и взяла бутерброд. – Распечатаешь мне, пожалуйста? – жалобно посмотрела она на меня.

– Ой, извини, конечно! – я быстро развернула упаковку и аккуратно протянула ей.

Девушка вытащила две сладкие печеньки и стала медленно жевать.

– Это помогает ненадолго, но так я хотя бы не отключаюсь сразу, – сказала она, казалось, и вправду немного окрепнув. – Да ты не переживай. Я справлюсь, не впервой, – улыбнулась она мне, видя мое волнение.

От Анжелики я узнала, что мы находимся в местной тюрьме городка Чикаша, округ Грейди штата Оклахома. Своим названием город обязан индейскому племени Чикасо. До прихода американских колонистов там жили коренные народы этого племени, а теперь находится индейская резервация. Городская тюрьма Грейди Каунти Джейл (Grandy County Jail) пользуется в округе дурной славой из-за тяжелых условий содержания заключенных по причине нехватки денег в местном бюджете. Узники часто лишаются даже самых необходимых вещей, таких как жизненно важные медикаменты, нижнее белье или возможность принять душ, а за проступки там заматывают в смирительную рубашку и привязывают к стулу с дыркой под горшок, пока негодник не исправится. Заключенные между собой называют это место Shady Grady (Мрачная тюрьма), сквозь толстые бетонные стены которой не проникают жалобы и мольбы о помощи.

В городе также имеется Федеральный транзитный центр для заключенных, где условия получше, но мест там вечно не хватает. Мало кто знает, но в самой демократической и свободной стране мира самое большое число заключенных в мире. Так, население США, по отношению ко всем жителям в мире, оценивается в 5 %, а вот доля от всех осужденных к мировым показателям составляет 25 %, то есть каждый пятый осужденный на нашей планете сидит в тюрьме США. Согласно данным за 2017 год, число заключенных в Америке за последние 40 лет выросло на 500 %[24].

Вслед за почетным первенством США по числу сидельцев идут Сальвадор и Руанда. Так что оплот демократии просто не успевает строить тюрьмы для размещения всех осужденных.

Из объяснений Анжелики стало понятно, что, скорее всего, меня переведут в отделение первой, так как за федеральных заключенных щедро платит тюрьме служба маршалов, а значит, их обязаны расселить. Ей же, как и остальным лежащим на полу девушкам в камере, это светит нескоро, так как их взяли здесь, в Оклахоме, а значит, их размещение оплачивается из местного бюджета, более скромного, чем федеральный.

Девушка была права. Примерно через час меня и еще трех женщин, которые ехали со мной в автозаке, забрали в общее отделение, чему я была безмерно рада, поскольку я оказалась не в одиночестве. Новый карцер – единственное, чего я боялась на своем пути.

Сперва нас в маленькой кладовой с полками, заполненными тюремной одеждой, каждая из которых была подписана буквами размеров, переодели в новую униформу, тоже зеленого цвета, а прежнюю робу запаковали в пластиковый пакет и куда-то забрали, пообещав выдать обратно, когда придет время отправляться в новое место дислокации. Уже возле самой железной двери отделения я услышала гул большого улья тюремного барака. Этот звук был наслаждением для моего уха – я буду не одна, радовалась я.

Отделение представляло из себя большой бетонный ангар с несколькими окнами на потолке и рядами двух – и трехъярусных железных нар. Туда-сюда шныряли женщины всех цветов и национальностей в тюремных робах. В бараке громко орал телевизор – он был почти под самым потолком на стене справа. Под ним виднелось огромное закрытое пластиковыми жалюзи окно – для выдачи еды, как я сразу догадалась. Также справа находилась туалетная комната без двери, где просто в ряд, без перегородок, стояли белые фаянсовые унитазы, так что сидеть на них заключенным приходилось на расстоянии меньше вытянутой руки друг от друга. В туалетном закутке был также общий душ с пятью душевыми лейками, торчавшими из стен по периметру, так что всем заключенным приходилось мыться одновременно, бок о бок. Душ от туалетов и ряда раковин отделяла потрепанная пластиковая занавеска, слева от которой торчал приваренный к стене железный табурет, куда полагалось складывать одежду.

Меня проводили к койке номер 11, там уже был резиновый тюремный матрас и серое шерстяное одеяло, а в моем вещмешке, выданном при переодевании, я обнаружила две коричневые простыни, маленькое выцветшее серое полотенце, оранжевые трусы, рулон туалетной бумаги и маленький пакетик с мылом, шампунем и тюбиком зубной пастой размером не больше мизинца. Мне очень повезло, так как моя верхняя полка была последней в ряду и голова, таким образом, оказалась у стены. Это давало хоть какое-то ощущение защищенности. От соседки слева меня отделяла тоненькая железная стенка-сетка, так что у меня было полное ощущение присутствия в социуме, которого я так желала. В отделении объявили отбой, телевизор погас, приглушили свет, пора было спать. Я закуталась в одеяло и моментально уснула.

– Подъем! Готовься к счету! – прогремел страшным эхом громкоговоритель в тюремном бараке для человеческого скота.

Женщины стали одна за одной быстро спрыгивать с коек и строиться у своих нар, чтобы двое надзирателей, идя между рядами, смогли посчитать нас по головам. Когда счет был закончен, соседки подсказали мне, что пора выстраиваться в очередь за подносами с завтраком. Мы втянулись в длинную вереницу женщин, которая выстроилась между рядов нар.

– Видишь, – показала мне стоящая